6 История Россия-немецких

Каждая операция НКВД охватывала и большое количество украинских немцев. Среди них находили приверженцев Троцкого и Зиновьева, людей, которые высказали где-либо оппозиционные или религиозные взгляды или были известны как члены существовавших до революции партий. Преследовались родственники и друзья ранее арестованных, а также граждане, имевшие контакт с иностранцами. В конце концов, было достаточно быть немцем, чтобы подвергнуться аресту.

Напряженные отношения с Германией, а также политика советского руководства, направленная на разгром фашизма в любых его проявлениях, привели к тому, что органы НКВД стремились во что бы то ни стало выявить контакты с Германией, что было нетрудно. Для организации этой работы НКВД создало специальную "немецкую линию", в отделах госбезопасности были специальные подотделы, занимавшиеся немцами.

Данные НКВД дают представление о "технологии" изобретения так называемых дел о шпионаже на основе национальной принадлежности. 12 июля 1938 года нарком внутренних дел Украины Успенский находился в Запорожье. Во время оперативного заседания в городском отделении НКВД он сказал, что в Запорожье "в стенах горотдела гуляют шпионы", что чекисты "не хотят выявить шпионский лагерь" и работают "спустя рукава". Нарком потребовал арестовать в течение месяца тысячу человек.

От работников НКВД потребовали составить списки подлежащих аресту. Руководство ничего не хотело знать об отсутствии состава преступления. Работали по принципу: каждый в чем-нибудь виноват. Нужно только действовать решительно. Криминальные действия нужно было расписать как можно сочнее. Если мы услышим от кого-то слово, мы сделаем из него предложение. Сначала надо арестовать, а доказательства вины найдем. Основными причинами для ареста немцев были: "собирает вокруг себя классовых врагов", "подозревается на основе своих связей", "оказывает разлагающее действие", "неисправимый лодырь, пытается увлечь молодежь спекулянтскими методами", "неисправимо антисоветски настроенная личность, занимается дезорганизацией производства, думает о личной выгоде", "систематически занимается агитацией против мероприятий Советской власти, как например, против займов первого года третьей пятилетки", "защищает репрессированных классовых врагов", "демонстративно разорвал лотерейные билеты ДОСААФа и не хотел за них платить деньги", "пытается доказать, что государственные займы – это чистый обман", "дискредитирует идеи коллективизации, объясняя, что колхозы – это ничто иное, как подневольная работа", "был против выборов, говоря, что выборы немцам ничего не дадут", "вредитель, производит недоброкачественный продукт", "занимается очковтирательством", "имеет повстанческие и террористические взгляды", "антисемит, высмеивает еврейских рабочих", "саботирует посещение кружка по изучению избирательных прав", "в письмах родственникам за границу распространяет ложь о якобы трудной жизни рабочих, о голоде и др.", "говорит, что немцы преследовались при Советской власти", "по непроверенным данным скрывается под чужим именем" и т. д.

В списки подлежащих аресту в первую очередь включались немцы и поляки. Работники городского НКВД запрашивали имена и фамилии людей этой национальности в отделах кадров заводов. С помощью партийных органов выяснялось, имеется ли на того или иного компрометирующий материал, плохо ли работает или чем-либо недоволен. На основе оперативных данных сообщения отправлялись дальше и составлялись списки, которые утверждались руководителями областных отделов НКВД или наркомом внутренних дел. В таком сообщении можно прочитать: "Дирксен, П. Я., неисправимый немецкий националист. Два его сына репрессированы за контрреволюционную фашистскую деятельность. Сам Дирксен держит у себя литературу контрреволюционного фашистского содержания. Дирксен дискредитирует национальную политику партии и Советской власти, восхищается фашисткой властью в Германии, сеет среди населения пораженческие настроения ... арестовать". "Хинтон, Р. Т., выходец из кулацкой семьи, в своей злобе против существующего порядка он выступает среди населения в антисоветском духе, пытается убедить их в необходимости свержения Советской власти и подготовке террористических мер".

В списках всегда указывались фамилия, имя и отчество и обязательно – национальность. Решение на поименном списке – "арестовать". Иногда санкция на арест давалась по телефону. Аресты производились, в основном, ночью. Во время массовых операций в немецких селах в июне 1938 года их проводили работники милиции, которые были выделены в распоряжение госбезопасности. Так в селе Нижняя Хортица 16 июля 1938 года было арестовано 16 человек, а 17 июля в селе Китас до 8 часов утра было взято под стражу 30 человек.

Арестованных было столько, что имеющиеся тюремные камеры их не вмещали. Во время допросов арестованных делили на группы. Затем составлялась схема контрреволюционной организации и назывался руководитель. Каждый из работников госбезопасности разрабатывал свою схему связей, где устанавливалось, кто кого завербовал. В соответствии с этим разрабатывались протоколы допроса. Прежде, чем высказывания заносились в протокол, арестованным в предварительном разговоре сообщалось, в какой антисоветской организации они состояли, с кем поддерживали связь, кто их завербовал и т. д. По заранее составленной схеме немцы, арестованные в одном и том же селе, якобы состояли в одном и том же подотделе организации. В городах списки таких групп составляли по принципу работы на одном и том же предприятии. При этом общее руководство всеми группами приписали немцу по имени Кооп, которому в предварительных планах НКВД приписали эту роль. Таким образом было арестовано более 200 немцев.

После успешного завершения операции против немцев городской отдел нарисовал "чудовищную картину внедрения немецких шпионов в индустриальный город Запорожье". А. А. Кооп якобы был агентом, завербованным майором немецкой разведки Сивертом. Перед революцией у него были контакты с немецким консулом Майбахом. По указанию Коопа уже во время первой мировой войны было сожжено два оборонных предприятия. В 1928 году Кооп якобы получил задание, объединить вокруг себя немецких националистов из меннонитских общин для подрывной деятельности против Советской власти. У него была постоянная связь с агентурной сетью, он передавал туда собранные сведения и, в конце концов, организовал фашистский шпионский центр. В случае войны опытный шпион был обязан передавать вражеским самолетам сигналы. Для этого он спрятал у себя "большую керосиновую лампу".

Эти плоды больной фантазии были основой для выделения так называемой немецкой линии, т. е. на всех арестованных немцев было заведено общее дело, по принципу: "главное знать хотя бы одного задержанного".

Чекисты, придерживавшиеся этого принципа, завели одно дело на 268 человек. Курировал его руководитель "немецкого" отдела НКВД Днепропетровской области. "Альбомные листы" были высланы для подтверждения в Москву. Руководство области с удовлетворением отметило, что этот контингент по праву внесен в списки. Прокуратора не возражала.

О том, что дело Коопа было не единственным, свидетельствуют другие расследования. Так дело № 79557 по обвинению в "немецком шпионаже, группа Варкентина (127 человек), рассмотрено тройкой НКВД Днепропетровска".

В 1939 году следователи, которых обвинили в фальсификации и подтасовке данных, дали следующие показания:

  "Вопрос: Составлялись ли списки для арестов по национальному признаку?
Ответ: Было указание Успенского, лишить польскую и немецкую разведки почвы под ногами, поэтому поляки и немцы арестовывались вне зависимости от того, были у нас веские причины и материал на них или нет.
Это была главная причина, почему при аресте поляков и немцев национальность играла главную роль."

В 1937–1938 гг. тысячи российских немцев в ходе волны "чисток" были не только арестованы, но и расстреляны [см. здесь]  . Формальной юридической основой для этого служил Уголовный кодекс   СССР. О судьбе   арестованных родственники узнали лишь десятилетия спустя.